Стихи Абая
Молодым до науки дойти я не мог,
Я не стал изучать, впрок она иль не впрок.
А когда стал искать, ускользала из рук.
Было поздно, увы, упустил я свой срок.
Кто виновен, что я пребываю ни с чем,
Это всем непроворным печальный урок.
Дети – радость души, обучать их не прочь,
Свет мне милых наук я для них приберег.
Я не ради чинов отдал их в медресе,-
Ради знаний самих, дух которых высок.
Я и сам не давал людям спуску ни в чем,
Был в словесном бою превосходен мой слог.
Не оценит никто ни удач, ни труда,
Лучше дома лежать и не лезть за порог.
***
Без знаний нос не задирай.
Найди себя, потом играй.
Не надо смеха через край.
Пуста веселость эта.
Пяти вещей ты избегай,
К пяти вещам стремленье знай,
Раз хочешь выйти в люди.
Все сбудется в твоей,
Когда так жить полюбишь.
Узнай же, что бахвальство, ложь,
Лень, сплетни, деньги на кутеж-
Твои враги повсюду.
Мысль, труд, стремлений высота,
Довольство малым, доброта:
Пять дел в которых чудо.
При виде зла, чье явно зло,
Не прикупай к нему душой.
Добра – увидев образец,
Запоминай и лад, и строй.
В науках как не преуспеть,
Простившись с детскостью пустой.
Пусть не похож, подобен будь,
Тому, кто знающ и учен.
Не говори никогда
Тебе не стать таким, как он.
Тебе она заменит все,
Когда наукой влечен.
Как знаньям быть, когда в тебе
Не разгораясь, потух огонь.
Когда в раздумья мудрецов
С любовью страстной погружен.
Не принимай ничей закон,
Пока умом не убежден.
Пусть это скажет аксакал,
Иль богатой – не верь им всем,
Когда сомненьями смущен.
Перед невеждой не пасуй,
Умри, но правдой упоен.
Ведь мненье глупых – не Коран,
Стой на своем, раз возмущен.
Нельзя, чтоб ты перед толпой
Был хоть на малость уличен.
Пусть кто-то что-то написал,
Неважен автор, суть важна.
На свете было их не счесть:
Шешенов, чей язык как трут,
Вождей, чьи кони прут и прут.
И что ж? они все вышли вон.
Подумай, взвесь – вот верный путь.
Когда не примет разум твой, -
Хоть выбрось, хоть осмей, как жуть.
Когда придет по душе,
Прими, чтоб смыслы развернуть.
Глупцов не счесть, но редок ум,
Знай, не толпы сужденье тут.
Пусть сладко мнение родных,
Не вздумай следовать за ним.
Не верь невеждам никогда-
И ни родным, и не чужим.
Они везде тебя пасут.
Своим умом ты жить учись.
Увидишь злое – отвратись,
В тебе все мысли расцветут.
Зачем учиться у других,
Напрасен будет весь твой труд.
По речи ты суди людей,
Но не по виду речи жди.
Сумей суть мысли распознать.
Не дай себя запутать лжи.
Об этом пишет нам мудрец,
Ученый славный – Дауани.
Он тот, кого за правду чтут.
Прочти его и будь смелей,
То, что познал, сберечь сумей.
Пока ты юн, прилежней будь.
***
Поэзия – слов благороднейших царь,
Свести несводимое должен твой дар.
Пусть радует он и язык нам и сердце,
Повсюду неся одинаковый жар.
Но если слов чуждых затешется грязь,
То этот поэт – неумеха средь нас.
Сказитель и слушатель стоят друг друга,
Как пара невежд без ушей и без глаз.
Аяты, хадисы – основа основ.
Вкрапленье двустиший, как некий покров,
Но если не красится речь содержанием,
Аллах и пророк обошлись бы без слов.
Имам, что в мечети читает хутбу,
Святой, что молясь, проклинает судьбу,-
По мере уменья пытается каждый
Слагать на свой лад из того, что во лбу.
Любой себя числит умельцем стиха,
Поэзия часто к их зову глуха.
Стихов дорогих без наружного блеска,
Никто не сложил из казахов пока.
Всмотрелся я в биев седой старины,
Для них поговорки в реченьях важны.
Акыны и вовсе в невежестве темном
Несут чепуху, ни на что не годны.
В толпе, завывая с кобызом, домброй,
Восхвалят любого, кто виден собой.
Продажностью жалкой унизили слово.
С домброю шатаясь в округе любой.
Корыстью зажженные, лезли из шкур,
Смотря на хозяев сквозь хитрый прищур.
В чужой стороне без стыда побираясь,
Свой край воспевали, мудры чересчур.
Шли к баю, который был падок на лесть,
Надеясь побольше скота приобресть.
Казах не питает к стихам уваженья,
Жевать небылицы считая за честь.
Как бии, не буду я речь украшать,
И льстя, по-акынски не буду рыдать.
Мой слушатель, видишь, очистилось слово,
Сумей быть и ты ему духом под стать.
Когда б за набеги батыров вознес,
О девах бы спел, умиляя до слез.
Рад время убить в интерес досужем,
Ты каждому слову внимал бы всерьез.
Разумное слово народ не влечет,
Коснеет в своем неприятьи народ.
Невежд в нем хватает, что наглы донельзя.
Прости, если это тебя проберет.
Стараясь на цыпочках кус сковырнуть,
Пытается каждый урвать что-нибудь.
И им ли постигнуть – спесивым, корыстным –
Для редких из редких открытую суть?!
Бесчестным путем умножая свой скот,
Слыть хитрыми рады они наперед.
И мирного бая стращают врагами,
Надеясь, что тот попадет в переплет.
Спокойствие, совесть, стремленье и честь,
Никто не захочет из них предпочесть.
Не ищут ни знанья, ни мысли глубокой,
Наветы и сплетни взбивая, как шерсть.
***
Огнем и пламенем рожден,
Блистает молнией Рагит.
Там, где дождем прольется он,
Земля цветеньем удивит.
Кто попадется под удар,
Тот явно счастьем нелюбим.
Блистанье словом – сильный дар,
Не шутят знающие с ним.
Огонь и пламя кто поймет?
Кто в слова вникнет жар сухой?
Вы обираете свой род,
Вы баи, что бедны душой!
Вам отказаться бы скорей
От злобы, хитрости, интриг,
Но вы, как псы, что рвут людей,
Не содрогнетесь ни на миг.
О, что за жизнь!
Что за народ!
Упрямый сброд!
В душе – разброд…
***
Отнюдь не досужий – часов перестук.
Толкует он нам: «Все проходит вокруг!»
Минута равна человеческой жизни, -
Прошла, умерла, не воскреснуть ей вдруг.
Часы – это воры, стучащие в такт
Тому, что уходит, скрывая свой шаг,
Не зная покоя, проносится время:
Пришло и ушло, не вернется никак.
Знак жизни текучей – биенье часов.
Чем мучиться вечно, откликнись на зов.
Твой разум все видит, но ты, лицемеря,
Предстать перед правдой еще не готов.
Дни в месяцы влились, а месяцы – в год.
А годы нас старят, не так ли, друг? Вот …
И если в призвании я обманулся,
Меня пусть Всевышний в величьи поймет.
***
Когда есть в сердце свет ума,
Послушать слово приходи.
Когда же света нет, увы,
Ты не поймешь, сколь ни ходи.
Невежество, как глаз с бельмом,
Вот и попробуй, разгляди.
Намаз у персов – без главы,
За ними вслед ты не иди.
К чему усердье крикунов,
Когда отсутствуют вожди.
Когда устроен твой народ,-
Лежит у озера вокруг.
Деревьев листья шелестят,
Расколыхавшись на ветру,
Бежит бурливая река,
Вздымая волн своих игру.
Плодится двойнею твой скот
И перевода нет добру.
Когда расстроен твой народ,
Он, как болота топь и гниль.
Озерных птиц не слышен шум,
Скоту и то уж он не мил.
Болея зло, поносит скот,
Который смрад его испил.
Кому он нужен – сух, вонюч?
Он мертв теперь, как прах и пыл …
Как единица – мудрый вождь,
Народ, как скопище нулей.
Знай, единица и без них,
Была в мире не слабей.
Зато без стойких единиц
Как быть нулям в толпе своей?!
Народ свой мирный не мути,
А береги его, жалей.
Когда есть в сердце свет ума,
Не спорят с теми, кто мудрей.
***
Безумен сияющий взгляд
Невежды из стана глупцов.
Глаза его счастьем горят.
Он лопнуть от счастья готов.
Попробуй его укорить,
Взовьется: «На боге сей грех!»
Возможно ль людей нам делить,
Бог равными создал нас всех.
Расчисти сердечный родник,
И божий воспримешь ты свет.
И если в себя он проник,
Тебя проницательней нет.
Но души невежд в темноте,
И эта завеса крепка.
Заботы мешают взлететь,
А мысль от Творца далека.
В тюрбане громадном мулла
Трактует превратно суть норм.
Душа его, глянь, изошла,
Как беркут он, ждущий свой корм.
Для тех, кому знать не дано,
Зачем тогда речи вести.
Зевак несусветных полно,
Но внявших речам, - не найти.
***
Если волей в себе не силен,
К спящей мысли пробьешься ли в дверь?
Если светам ума обделен,
Будешь дни ты влачить, словно зверь.
Если воле не выше твой ум,
Он не сможет дойти до глубин.
Разум старца – бескрыл и угрюм,
Он поблек под покровом седин.
Если что-то потребует плоть,
Ей не в силах душа отказать.
Если плоть эту слабость поймет,
Будет вечно желать и желать.
И животным даны дух и плоть.
Правда, нет в них ни чувств, ни ума.
Если мысль до глубин не дойдет,
Разве дрогнет невежества тьма?
Если я человеком зовусь,
Как невеждою темным мне быть?
Раз народ мой внушает мне грусть,
Где я славу могу заслужить?
***
Пусть хвалят люди, верить не резон.
Ты жди подвоха, если вознесен.
Поверь в себя, тебе помогут дружно
Твой труд и ум твой, взявшись с двух сторон.
Доверчивость – залог грядущих бед,
Зачем похвал пустопорожних бред?!
С обманутыми вместе сам обманут,
За призраком тебе ли мчать вослед?
Будь в горе стойким, закали свой дух,
К соблазнам, что сомнительны, будь глух.
Уйди в себя, достигни сути в сердце,
Там истина, которой нет вокруг.
***
Со старой надеждой, чьи листья желты,
В мечтаньях прожил я, и дни те пусты.
Меня раздражают, лишают покоя,
Те давние дни, что в тумане мечты.
Пору сновидений принять ли всерьез?
Открытый для мысли, закрыт будь для грез.
В себе ты имеешь ли в дружном союзе
Горячее сердце, обличье и мощь?
Подобен миражному блику народ.
Он, правду приемля, с тобой не пойдет.
К чему тебе мненье толпы неразумной?
Займись же собою, настал твой черед.
***
В тот час, когда сгущаясь, тени
Сокроют с глаз картины далей.
Когда хозяин всех мгновений
За кромку солнце перевалит.
Нависший сумрак беспросветный
Пытаю сумрачной душою.
Как с собеседником заветным
Сижу с поникшей головою.
Жизнь прошлая – тропою ушлой
Гуляет снова, мучит, ранит.
«Тот ямы рыл, тот предал гнусно»,-
Обиды все считает рьяно.
Воспоминанья – чередою,
Но нет средь них того, что надо.
И сердце я кроплю водою,
Что исключительно из яда.
О, мысль моя, - щенком заблудшим
Вернулась вновь в свой край ты, воя.
Забудь же все, - что лечит лучше
Воды забвенья и покоя.
Взошла полынь, где ждал пшеницу.
Мочились псы, видать, на славу.
Сумей с покоем подружиться.
Так умереть отрадней, право.
***
На смерть Абдрахмана
Простился с миром Абдрахман,
Лет двадцать семь прожив всего.
Когда вам свет сознанья дан,
Возможно ль с кем сравнить его?
Корысти дух его не влек,
С роднею был всегда он мил.
Бог от гордыни уберег
И чистым смехом наградил.
Не знал покоя до тех пор,
Пока не вызвал вкус наук,
Пока не вышагал простор
Земли неведомой вокруг.
От долгой жизни есть ли порок,
Когда нет мудрости седин?
Невежда то же, что сурок
Без света божьего в груди!
Он в Петербурге знал еще
О том, что болен тяжело.
Но с детства стойкостью взращен,
Он молча ждал судьбе назло.
Порой ронял полувсерьез:
«Мне лет пророка не дано!...»
Смеялся, чтоб не знали слез
Все те, кто к ним привык давно.
Наукой жизнь себе продлил,
Пусть и была так коротка,
Он знаньем столько душ вспоил,
Как полноводная река.
Изъездил Крым и Туркестан,
Кавказ, Россию и Сибирь.
Он жить не мог, не зная стран,
Не обнимая целый мир.
Как промелькнувший метеор,
Не задержался на постой.
Ах, что могли вменить в укор
Его безгрешности святой?!
С судьбой войдя в немую связь,
Доверясь сердцу и уму,
С самою смертью примирясь,
Он не раскрылся никому.
Поверил лишь бумаге он,
Как любит на, своих родных,
Как пред женою удручен
За то, что долг его велик.
Столетний старец не познал
Того, что ведал он, юнец.
«Отец! –в конце он написал, -
Не убивайся так, отец!
Я – завершенье старины,
А он был нового вождем.
Стекают слезы, солоны.
Осиротел я стариком.
Беда – горчайшая из бед,
Он был моей живой водой.
Как будто в глаз камчой задет,
Давлюсь, захлестнутый слезой.
***
Наш холоден Ум, Наподобие льда,
Горячее Сердце согреет всегда.
Разумность и такт, прозорливость терпенья,
В нас Воли рождает тугая узда.
Держа в единении Ум, Сердце и Волю,
Ты к цельности редкой придешь без труда.
Но взяты поврозь, они будут ущербны, -
Не славят явлений, где много вреда.
Живу, неспособный смеяться и плакать,
Лишь с сердцем мятущимся, с коим – беда.
Ум, Сердце и Воля – ничто друг без друга,
А Знанья из суть пронесет сквозь года.
***
К Аллаху дорога ведет не из уст,
Нетрудно любить на словах.
Раденье сердечное, искренность чувств, -
Иного не примет Аллах.
Всю силу природную, коей велик,
Ты тратишь на творчество, горд,
Когда твой разумности сердца родник
К создателю рвением тверд.
Величье Творца не осилить уму,
Его не опишет язык.
Но, сущ, несомненно, свидетель всему,
Зачем, для чего он возник?!
Ни разум, ни чувства Его не прозрят,
Ты сердцем воспримешь Его.
Напрасно схоласты о догмах твердят,
Не знают они ничего.
***
Пусть овцы пройдутся по мутной воде,
В ней жир не пристанет. Волк, бедный, в беде.
Как волк тот, и я, озираясь повсюду,
Сиротство и брошенность вижу везде.
Неужто мне доли иной не дано?
Земную юдоль презираю давно.
Душа моя, сирая, бьется, взлетая.
Но как ни кружила бы, всюду темно.
Я думаю полн о Всевышном одном,
Влечет Он к себе меня ночью и днем,
Но смертного разум бессилен пред Богом,
Плоды его вянут в усильи пустом.
Познанте иного подвластно уму,
Я только Творца своего не пойму,
В бессильи заснув, я глаза открываю,
Чтоб вновь попытаться проникнуть к Нему.
Сомнением я не затронут ничуть.
И все же без мыслей о Нем не вздохнуть.
Умом не дойдя, не приму я на веру,
Не дрема, а страсть распирает мне грудь.
Он сам беспределен, всем нам предел,
Однако вернуться к Нему наш удел.
И если о Нем, как о цели не думать,
К чему вереницы бессмысленных дел?!
Путь жизни – тропа, что не знает конца.
Конец и начало ее – у Творца.
Тропа все петляет, так будь осторожен,
Пройди, не теряя пути и лица.
***
И сам Он, и слово Аллаха верны,
Не верить же истине мы не вольны.
Книг много пришло от Него, четыре
В познаньи Аллаха предельно важны.
Молитву «Я верю» кто не читал?
Страницы священные кто не листал?
Аллах неизменен, но суетны люди.
Он к ним снизойдя, их к себе привязал.
Сменялись эпохи, сужденья, дела…
Пророков чреда за собою вела.
Менялись законы и правила веры,
Потребность в Аллахе все же была.
Всяк сущий сойдет, неизменен Аллах.
Любой правоверный вам скажет, что так.
В себе с вожделеньем своим не враждуя,
Нельзя человеку стать лучше никак.
С любовью великой Он создал людей.
И ты возлюби Его жизни сильней.
Люби, словно братьев, людей всех на свете
И чти справедливость всей сутью своей.
Три этих любви – твоей совести цвет.
Ты знай, что их выше материи нет.
Подумай и, жизни потом не жалея,
Сумей донести людям истины свет.
В нем вера твоя и раденье твое,
И истины друг тот, кто это поймет.
Бахвальство, корысть, вожделенье – три дела,
С которыми нет продвиженья вперед.
И пост, и молитвы, налоги и хадж,
Блюди, если нравится, всякий ты раз.
Без тройки начальной последних четыре
Плодов не дадут, коих можно есть всласть.
Твоя голова выше шеи твоей.
Ты в том соразмерность увидеть сумей.
В начале всего ставит Бог очередность,
Без веры что толку – радей, не радей?!
Имамы свой сказ о служеньи вели.
Раздумьем разумные к вере пришли.
И сколько ты веру ни чисти снаружи,
Внутри она будет негодной, в пыли.
Аллах совершенен, велик и пророк.
Муслиму их путь – подражанья урок.
Коран – это слово Аллаха. Он верен,
Но как ни толкуй, бесконечно глубок.
Аллах и пророк завещали нам путь.
На этом пути будь усердием крут.
Бахвальство, корысть, вожделенье греховны,
Когда же себе обуздаем мы блуд?
И если муслим ты, то с верою будь.
Она не позволит с дороги свернуть.
Уверовав искренне, верен будь вере,
Напрасен мунафика тщательной труд.
Меня и без слов проницает Аллах.
Не числи Аллаха слугу во врагах.
Собрат мой по вере, не спорь с очевидным,
Подумай, яви человечности знак.
***
Посмотри, этот мир тебя грабит, жесток.
Прежних сил в тебе нет и лицом ты поблек.
С жизнью, где за надеждой стоит сожаленье,
Состязаться в задоре, признай, ты не смог.
Есть ли сладость, чей вкус никогда не пройдет?
Если жизни скупой так недолог полет,
Разве стоит в ней что-то, чтоб ссориться с ближним,
Или с другом расстаться, спеша лишь вперед?
Пусть губами в тебе не глаголет язык,
Лицемерию плоти служить он привык,
Где язык – без костей, губы виснут без края,
Закрывая, как пологом, истины лик.
***
Грядущее скрыто в тумане сплошном,
С надеждою ждущих глаз много кругом.
Пыль дней поднимая, проносятся годы,
Не зная ни рода, ни вида ни в чем.
Дни эти, как те, что прошли навсегда,
Пройдут и уйдут, не оставив следа.
И где – то в чреде их настанет День Судный,
Всевышнему ведомо, где и когда.
Знай: «Я» - это разум, а тело – «Мое»,
В двух сущностях разных мы мирно живем.
Бесплатное «Я» изначально бессмертно,
«Мое» не спасти, не горюй же о нем.
Однако вас жар обладанья влечет,
Вы радостям плоти теряете счет.
Но честь и любовь, справедливость и совесть,
За смерти порогом воздвигнут свой свод.
Продай хоть усердье свое ты за скот,
Хоть грязью скверни чистоту своих вод.
Не сможешь, ты все же быть призрачней жизни,
Все радости тихо она украдет.
Бесчестный весь мир почитает своим,
Владеет азарт присвоения им.
Но если душа отделится от тела,
Что толку в азарте? Он неутолим.
Имей состраданье к изведавшим крах
И людям служи, разбиваясь во прах.
За то, что любил ты любимое богом,
Возлюбит тебя благодарно Аллах.
Служи, да не всем. Не сливайся с толпой.
В толпе, что ни день, погибает изгой.
Добро, справедливость – основа сознанья.
Везде, где они, не пройди стороной.
Пусть кто-то проворней, а кто – то умней,
Но каждый охвачен заботой своей.
Прохвосты стараются зря в мелководьи,-
И вера, и истина глубже морей.
***
В час иной, брюхо туч распоров,
Проливается дождь обложной.
Одинок, без стенаний и слов,
Истекаешь горючей слезой.
Дождь прошел, вслед за ним во весь рост
Зеленеет земля и цветет.
Разболевшись от пролитых слез,
Голова твоя кругом идет.
***
СЛОВА МИРЗЫ
Прими, красавица, привет!
Стада и жизнь возьми вослед.
Вскипают слезы на глазах,
Когда тебя все нет и нет.
Не превзойдет тебя никто,
Затмишь любую ты зато.
На этом свете я иной
Не возжелаю ни за что.
От слов своих не отступлюсь,
С пути прямого не собьюсь.
Пусть далека иль близка,
Душою всей к тебе стремлюсь.
Иной уже не быть милей
Тебя – избранницы моей.
На тесном ложе бы вздохнуть
Мне нежный запах меж грудей.
Я шел волос твоих сомну.
Нога к ноге к тебе прильну,
Закрыв глаза, пьяны душой,
Познаем радость мы одну.
В тебе – краса, вниманье – в нас,
Вот правда вся, что без прикрас.
От милой прелести твоей
Не отвести никак мне глаз.
Когда сойдемся к плоти – плоть,
Когда жар губ твоих проймет,
Когда огонь, что жег меня,
Вдруг опалит и мой живот.
Когда я сердцем изнемог,
Когда конца не знать не смог.
Я сокол тот, что коготь свой
Для лучшей жертвы приберег.
Чего б ни сделала, все в лад,
Смотрю стократ и снова рад.
Час от часу ты ближе мне
И мне надуманных преград.
Ты мой фазан, - с крылом, как медь,
Открой лицо, дай рассмотреть.
Дай впиться в шею, подойди,
Прижмись ко мне, моя ты впредь.
***
НА СМЕРТЬ ОСПАНА
Со стягом, не знавшим попранья,
Страх смерти отвергший в дерзаньях,
С врагами сражавшийся рьяно,
Со стойкостью, чуждой блужданий,
Сумевший прожить без изъяна,
С задором, где нет убыванья,
Сберегший и сердца пыланье,
Смятенья не знающий тину,
С округой родною, чья зелень
Сияла, презрев увяданье,
С рекой величавой, чьи воды
Сверкали, поправ усыханье,
С лицом, не знавшей изгнанья,
С душой, не молящейся дряни,
Собрат мой, ты в смерти – избранник!...
***
Улыбается небо светло,
Повергая в смущение землю.
Отчего же мне так тяжело,
Что уже ничего не приемлю?
Отчего я в печали такой
И ничто не порадует душу?
В тяжкой скорби, таюсь, как изгой.
Что ж меня в этой жизни так мучит?
Может, сердцу во мне уж не петь?
Может, миг был мной важный упущен?
Я о прошлом не стану жалеть,
Иль надежды питать о грядущем.
Я ищу только сладкого сна,
Чтоб забыть обо всем и забыться.
Слишком смерть для меня холодна,
Чтоб в нее целиком погрузиться.
Буду спать, отдыхая душой,
Грудь пусть дышит вольготно и мирно.
Мне бы знать, кто и в склоке какой
С кем схватился легко и настырно.
Чтоб далек от всего, сам с собой,
У себя в одиноком покое,
Распрастившись с роклятой тоской,
Насладиться мирской суетою,
Где всех манит богатство, успех,
Где всех греет тщеславье пустое,
Но бахвалиться нажитым – грех,
Если слаб говорить про другое.
***
Пусть бренна природа, но – не человек.
Однако ему не вернуться вовек.
Разлуку души со своей оболочкой
Прозвали мы смертью, взяв на душу грех.
Нас много – поддавшихся ходу вещей,
И мы, оступаясь, слабей и слабей.
Но тот, кто оставил бессмертное слово,
Не выше ли смерти душою всоей?!
Земной суетой не заботиться как?
Для вечности бренность – негодности знак.
Но мира изъяны, увы, не познаешь,
Не следуя мысли, пронзающей мрак.
Друг бренности вечному сможет ли внять?
Им места на равных в душе не занять.
Любитель земного, к Дню Судному глух ты,
Кто примет такой полуверы обряд?
***
Щенка, обучая, я вырастил в пса.
Меня укусил он мгновенно.
Кого – то стрелять научил я, и сам
Стал первою жертвой мергена.
***
Так много пестрых мотылков,
И жизнь не в в жизнь им без цветов.
Увы, цветка не долог век
И мотылков удел не нов.
Что может нам расправить стать?
Любить и чувтвовать, страдать!
За тьмой событий поспешать!
Умом размыслив, рассуждать!
Нас тащит всех эпохи прыть.
Кому над ней эмиром быть?
Глупец хотел ее покрыть,
Но сам покрыт и ничем крыть...
***
Не в земле ли сырой обрету я приют, умерев?
Не станет ли нрав мой скромнее стыдливейших умерев?
Не станет ли нрав мой скромнее стыдливейших дев?
Мое сердце, в котором боролись любовь и вражда,
Не станет ли льдом, где не властны ни радость, ни гнев?!
Всех однажды судьба призовет, бесполоезны мольбы.
Кого – то позднее, кого – то пораньше, увы!
И тогда своевольное, гордое сердце мое.
Навек упокоясь, не станет ли жертвой молвы?
Из могилы своей не смогу возразить я в ответ.
О, судьи мои, пусть сойдет к вам прозрения свет!
Справедливо ли дважды гореть мне на том же огне,
Если болен душой я и кровь почернела от бед?!
***
Пути различны у любви и страсти.
Земная страсть – у похоти во власти.
Любимая! Прекрасней нет на свете!
Пусть я умру, но ты живи и здравствуй!
Моей душе блаженства ты дарила.
Сияй, мой свет, не прячь улыбки милой!
Пусть говорят, что нет на вкус мерила,
Ты целый мир красою покорила!
Любовь придет, собою не владеешь,
Как в лихорадке, истощав, худеешь.
Отчаявшись, трясешься, как в ознобе,
Надеясь, снова – и горишь, и млеешь.
***
Порой строптивая душа
К любви взовет, бедняжка!
Страстей и мук испить спеша
Забьется сердце тяжко.
Пережитое, бремя лет
Не гасят жар сердечный.
Любовь – извечно жизнь цвет,
Но и она не вечна.
А без любви твой друг – тщета,
Нет худшего на свете.
И не вздыхай, сто жизнь пуста, -
Есть друг, жена и дети.
Но в друге истинном найдешь
Ты то, что сердцу надо.
Корысть, тщеславие – все ложь.
Без друга нет отрады.
***
Не надо браться за домбру, -
Мне с сердцем скорбным совладать ли,
Я, растревоженный, замру,
И слезы выступят по капле.
Боюсь, опять в душе моей
Проснутся отзвуки былого.
И, ослабев среди теней,
В печаль, как в бред, впаду я снова.
Так подойди же и пойми,
Всмотрись в меня с теплом во взгляде,
И боль души моей уйми
Ты медом слов, моя отрада.
Пусть буду снова обольщен,
Забыв о тлении былого,
Сумей найти вернейший тон,
Чтоб скорби скинулись оковы.
Способен многому я внять,
Коль подойдешь ко мне ты тонко.
Вглубь мыслей разных я опять
Уйду с тобою потихоньку.
В байге хорошей и дурной
Устал я от порывов тщетных.
Так будь побережней со мной, -
Насыть меня плодом заветным.
***
Припомни дни, когда ты молод был,
С душой горячей, вольный, словно ветер.
Ни дум, ни скорби – лишь пьянящий пыл,
Когда один дружил ты с целым светом.
Деля с друзьями и любовь, и смех,
На дружбу тратил все ты без разбора.
И с чистым сердцем веруя в успех,
Ты сам не знал, как счастлив в эту пору.
О, бог мой, где же годы эти, где?-
Пора любви и сладкой круговерти!
Все отдаляясь в призрачный предел,
Они уже недостижимы, черти!...
Их не вернешь ни криком, ни мольбой,
Хоть изойдешь слезами весь, тоскуя.
Любовь прошла, а друга нет с тобой,
Зачем тогда и рваться к ним впустую?!
О, господи, дай слез моим глазам,
Терпенья дай, чтоб снова мне воспрянуть!
Больному сердцу отыщи бальзам.
Быть может, все же залечу я рану.
***
Джигит, что зная цель одну –
К пирам спешивший прежде,
Ушел однажды на войну, -
Ведь всякий жив надеждой.
Хотел врага он наказать,
За честь свою вступиться.
Невесту же оставил ждать,
Чуть не успев жениться.
Но, друг мой, сколь бы ни спешил,
Тебе ведь не сказали,
Как быть с тобой Аллах решил
И что занес в скрижали?
Невесте некого ласкать, -
По жениху тоскует.
И чтоб его женою стать
Готовится не всуе.
Наряд свой свадебный все шьет
С отменным прилежаньем.
Спешит и ночи напролет
Шьет, торопя свиданье.
Но спешкой, милая моя,
Тебе не тронуть Бога.
Сомнений горьких не тая,
Я за тебя в тревоге.
Джигит, задетый пулей в грудь,
Погиб во имя чести.
И если он успел вздохнуть,
То только о невесте.
Беда, коль косит, всех подряд, -
Узнавши о кончине.
Надев, как саван, свой наряд,
Она ушла в пучину.
Ушла туда, к своей мечте,
Где каждый смертный вечен.
Но кто сказал ей в суете,
Что там возможна встреча.
Ушла искать свою любовь
Без страха и испуга.
Но если встретятся там вновь,
Им не узнать друг друга.
***
Язык любви – язык без слов,
Глазами речь ведет любовь.
Тех, кто влюблен, не сбить с пути,
Хоть верь мне или прекословь.
Когда – то был я спор к нему,
Он пел и сердцу, и уму.
Я понимал все в тот же миг.
Теперь его я не пойму.
***
Добро проходит быстротечно.
А зло в любое время вечно.
Надежды конь, как в дни былые,
Не рвется в дали бесконечно.
Вонзай ты хоть двойные шпоры,
Увяз в печали он сердечной.
Уйдешь в одну печаль и тут же
Уж сотни гонит ветер встречный.
Старик – летучий страж кочевий,
Кружа верхом, рыдает желчно.
Пока в оковах туч мрачнеет,
Как может небо улыбнуться?
Пока в тревоге сиротеет,
Как может сердце встрепенуться?
Пока тобой печаль владеет,
Губам к улыбке не вернутся.
Но тот, кто выдержать сумеет,
Тому в позор не окунуться.
И все ж, когда печаль чрезмерна,
Она закрутит вас, сломает.
Родные – чужды, если скверны,
Их злобность душу вынимает.
Когда невежество безмерно,
Оно вас всюду обнимает.
Бахвальство наглых беспримерно,
Душа моя средь них страдает.
***
Тебе я вверился, мой бог.
Веди к себе, я - твой во всем.
Не вижу рядом ни души,
Когда за горло взят врагом.
Вождей родов Аргын, Найман,
Пронял я слов своих лгнем.
Но низкой черни Тобыкты
Что значат слова град и гром.
Словами в слитках золотых
Соришь пред ними, не берут,
Сколь ни проси, за медный лом.
С базара грешного, за бязь,
Сорвать хотели бы парчу,
Стараясь вас надуть притом.
Но если узел разрубить,
Надменных головы срубить,
Назначит время перелом.
Возможно ль кары избежать
Пред божьей ярости лицом?!
***
Без любви порождения нет,
Без детей обретения нет.
Всюду близкие, ровня, родня,-
Но ни в ком утешения нет.
Возмутиться – горения нет,
Быть довольным – терпения нет.
В волосах, бороде – седина,
И ни в чем наслаждения нет.
К молодым снисхождения нет,
К ворчуну уважения нет.
В старике, сто блюдет двор чужой.
Нет ума, - в том сомнения нет.
***
На базар, ты взгляни, каждый ныне спешит.
Он найдет там всегда то, что душу томит.
Но базар есть базар, он велик, многолик:
Кто-то купит зерно, кто-то жемчуга нить.
Каждый ищет свое средь обилья вещей,
И найдя, заберет, если в силах купить.
Кто-то, может, поймет, кто-то, может, и нет.
Но не ставлю я целью сразить, удивить.
Разумеющих слово так мало вокруг.
Я уверен, не всех моя речь восхитит.
В бусах дырки не зря продырявили, друг,
Чтобы, нить в них продев, чью-то шею обвить.
Не о ком-нибудь, я о народе пишу,
Вам пора бы понять без дешевых обид.
Есть присловье: «зачем россыпь жемчуга псу?»
Мои мысли поймет только умный джигит.
***
Где старость, там скорбь, там тревожнее сон,
Досада – отравой, вкус мыслей – солен.
Людей не найти разумеющих слово,
И несем взбодриться, когда утомлен.
Состарится юность, умрет, кто рожден.
Прошедшая жизнь не вернется в загон.
На свете меняется все, кроме Бога,
И каждый твой шаг забытью обречен.
Не надо, чтоб ленью ты был побежден,
Умом недалекие видят вдогон.
Ни мыслей полета, ни дерзких поступков,
Ленивый всецело толпой поглощён.
Трудом недостойный всегда обделен,
Проделками грязными явно смущен.
Сосуд из стекла разобьется однажды,
Так подлость его подведет под закон.
Жизнь есть достоянье тому, кто умен,
Кто скот умножает, кто честью взращен.
В тебе не найти ни того, ни другого,
Бродя по аулу, ты в смех свой влюблен.
К урокам прохвоста твой слух обращен,
Тебе напоет только вымысли он.
Откуда понять тебе истины цену,
Раз верить тому, чего нет, научен.
Платок золотой и серебряный звон
До прелести чуда тобой вознесен.
От слов аксакала, отца, грамотея,
Давно, отвратясь, ты готов бежать вон.
Разумный со всех поразмыслит сторон.
Им будет, как должно, любой оценен.
В себе он находит и суд свой, и меру,
Невежда же мненьем толпы лишь силен.
Он злобу таит, но на вид – умилен,
Сжив со свету брата, рыдает как он!
Людьми, что удачей отмечены как-то,
Как Бога любимцами он восхищен.
Раздором народа шайтан вознесен,
А ангел, повергнутый, терпит урон.
Невежда признаться в вине не умеет,
Поддержит шайтана вознесшийся трон.
Как важен, таинственен, как разъярен!
Вражду разжигая, собой упоен.
Но можно ли в жизни возвыситься злобой?
Когда же себя разглядит, поражен?
Освоить легко ли правления тон?
И честный с бесчестным когда уравнен?
Пусть он волостным из тщеславия станет,
В бездарности будет, как пес, уличен.
***
Где старость, там скорбь, там мученья одни,
Боюсь я юнцов в эти странные дни.
Кого не увижу, - с глазами собак,
Давно все продажны и алчны они.
Берут богачи: «Возвращу, мол, с лихвой!
Подкину в нужде тебе хлеб дармовой…»
А бий с волостным напирают на то,
Что могут помочь во вражде родовой.
Клянясь отработать, берут бедняки,
Берет избиратель за легкость руки.
Наглец откровенный берет ни за что,
Стращая враждою, чьи тяжки тиски.
Берут и друзья за поддержку свою,
За то, что тебя не покинуть в бою.
«А если покинем, - читаешь в глазах, -
Надолго ты нас не увидишь в строю!»
Прожженный прохвост за интриги берет
За то, что тебя уберег от забот.
На сотню скота двести жаждущих ртов,
От дум голова твоя кругом пойдет.
Народ созывают и режут свой скот,
Чтоб был попокладистей с ними народ,
Сбегаются люди шумней воронья,
Склоняясь к тому, кто щедрее дает.
Пред тем, как предать, дела нет до стыда.
От клятвы былой нет в душе и следа.
Напомнишь, накинется злей всех собак,
Грозя, что куснет так, что будет беда.
Чиновник сказал: «Вот свобода, бери!
Ты чтимых тобою людей избери!
Но нет улучшений, чтоб тешили взор,
В досаде орус, упрекает: «Смотри!...»
Стараются люди подлей стать, ловчей,
Чураясь разумных и трезвых речей.
Пожалуй, им всем с богом жить не дано,
Довольствуясь мерой отпущенных дней.
Следят брат за братом и сын – за отцом,
Зачем по-собачьи стыть в страхе таком.
Зачем свою честь за корысть продавать,
Чтоб быть до конца своих дней подлецом?!
Казахи из ближних и дальних округ
Враждуют друг с другом повсюду вокруг.
И все из-за тех, чья больная душа
Довольству и счастью готовят путь мук.
Пусть прокляты будут за душ своих дрожь,
За скот, что собрали, продавшись за грош.
За то, что усеяв подвохами дни,
Избрали кумирами хитрость и ложь.
Будь проклят гордец, что заради коня,
Юлил и сверлил, как последняя вошь.
***
Казахи, родные, - мой милый народ!
Усы, разрастаясь, покрыли твой рот.
Ты зла и добра не сумел различить,
В крови и обжорстве не день и не год.
Порой, если нужно, ты очень хорош,
Порой, как торгаш, ты и тот и не тот.
Не внемлешь другим, кроме собственных слов,
Погрязший в пустом суесловии сброд.
Днем смеха лишен ты, сна ночью лишен,
Боясь, что однажды угонять твой скот.
Легко загораясь, живешь на авось,
То этак настроен, то наоборот.
Сплошные ничтожества, выйдя в вожди,
Добились того, что в народе – разброд.
Раз волю свою упустил ты из рук,
Твой истинный облик никто не вернет.
Нет веры и в родичей, если для них
Важнее всего свой корыстный расчет.
Нет ни единенья, ни воли к нему,
Потерям и бедам теряешь ты счет.
Ума и богатства не в силах скопить,
Упорствуя в зависти, губишь свой род.
Упрямству возможно ли дальше дать ход?
К позору тебя твой порок приведет.
Чем тешиться нам, коль годам к сорока
Не выше степи все еще твой полет?!
Хитрец мой, не знающий дум и забот,
Что толку паясничать год напролет? ...
Но тот, кто возьмется тебя вразумить,
В ответ только низость наветов пожнет.
***
Вот молодежь конца времен,
В раздорах все со всех сторон.
Они в душе приберегли
Друг к друг злобности закон.
Товар их гиблый – честь и стыд.
Нет сил себя им изменить.
Стремятся куш свой, - без труда, -
Лишь болтовней одной добыть.
Их привлекает всякий вздор,
Судьбу не вызвать им не спор.
От сытости впадают в раж,
Неся разруху и разор.
Они без устали острят,
Глаза ехидцою горят.
До свинства полного дойдут,
Поддеть стараясь всех подряд.
***
Волосной, ты напрасно так рад,
Что чиновник стал ласков, как брат,
Что накинул на плечи твои
Он за рвение расшитый халат.
Ты не думай, что это навек.
Эта радость – на день лишь всего.
Возместит ли халат с галуном
Унижения твои за него?!
Ты смеешься, доволен и горд,
Похваляясь пред родом родным.
Не пойму, для чего этот бред
Хвастовства бесконечного дым?
Все довольны, зарезан баран,
Чтоб за весть взял подарок гонец.
Вы, лишая покоя, меня
Утомили всем этим вконец!
Я не вижу, в чем радости суть,
Разделить я ее не берусь.
Так доволен обычно малыш,
Если сладкое съел он на вкус.
Я в досаде, горю от стыда:
«Так себя уронить? И – при всех!
Ты подумай, какою ценой
Заимел этот жалкий успех?!
Ты не девушка, чтобы сомлеть
От безделки блестящей в руках.
… Пусть поверят другие в тебя,
Я не верю, твой чувствуя крах».
***
Невежд когда – то я презрел,
Я думал: это глупый сброд.
Я время выправить хотел,
Так обольщаясь на свой счет.
Но не нашел себе друзей,
Борясь со сворами невежд.
Никто не внял мечте моей,
Держась пути наперерез.
Подняв безумный злой галдеж,
Все ополчились на меня.
Теперь назад их не вернешь,
Уйдя, честят меня с коня.
Довольный всем, ушел народ,
Чтоб дни сгубить в байге пустой.
Прошли года, и я не тот,
Дороже ныне мне покой.
Да, я борьбою изможден.
Теперь я – гость жены, детей.
Не нужен ныне мне трезвон
Ничьих интрижек и затей.
О, мой народ, пусть нелюбим,
Как мне тебя пройти любя?
Как мне тебя назвать родным,
Когда мне стыдно за тебя?!
Пьянит тебя и барымта,
И сборы, где попойка ждет.
Зачем вся эта суета?
К чему все это приведет?
Тебе покой и тишина
Тоскливы кажутся, скучны.
Зато душа твоя полна
На скользком поприще войны.
Нет, так нельзя! И ты скорей
Очнись, пока еще в соку.
…Когда нет толку от речей,
Как быть, скажите старику?!
***
Обиженные жизнью, мы изгои,
Но не спешим расстаться с жизнью злою.
С пустой начинкой не сражает выстрел,
Хоть и стремятся за счет нас – в герои.
***
ГАБИДОЛЛЕ
Подснежник торопится вспыхнуть к весне.
Но сколь проживет, он не знает вполне.
До лета дорос и, хмельной от жары,
Он тополь готов обогнать в вышине.
Вот осень настала, промерзла земля,
Он гибнет в цвету, не догнав ковыля.
Наслышан я про мечты молодых.
Но есть ли основа к стремленью у них?
Пока соберешься, уж силы не те,
И жар твой угас, и в морщинах твой лик.
***
ВОСЬМИСТИШИЯ
Заказываешь, далек,
Одаряешь, глубок.
Избавляя от боли и мук,
Зная в чем уязвим,
Возвращающий неуча в круг,
Мой стогласый, певучий язык,
Говори, раз уж так ты привык.
Ни кинжала клинок,
Ни иглы язычок
Не оставят такого следа,
Ты для знающих – мед,
Для невежды – не в счет,
Нет ни пользы ему, ни вреда.
Откажись от напрасных потуг,
Равнодушия слух к мысли глух.
В голове – не мозги,
Мыслей тоже – ни зги,
У невежды – один только смех.
Пред толпой он склонен,
Мненье сброда – закон,
Угодить он хотел бы на всех,
Если нет в тебе сил и ума,
То молчи, не блуждая впотьмах.
Раздражается кровь,
Но сочувствуешь вновь,
Когда видишь их нравы, их суть.
«Будь упорней, очнись!
Посерьезней возьмись!»-
Назидаешь, желая встряхнуть,
Но без совести, чести, без дум,
Засыпают они на ходу.
Без собраний тишком,
Без шептанья тайком,
Не клюют на иного живца.
Суесловье одно,
Мыслить им не дано,
Даже сын не вникает в отца.
Бестолков он, беспечный балбес,
В его мыслях отсутствует честь.
Им бы сплетню ввернуть,
Камень скрытно метнуть,
Тогда каждый из них упоен.
Дуют в чванства трубу,
Нет покоя в гробу
От наветов, чей вечен трезвон.
Нет ни меры ни в чем, ни стыда.
Здесь не тянутся к ним никогда.
Ты обид не таи,
Средь людей будь своим,
Тебе путь свой найти уж пора.
Глупый смех баловства,
Вздорный путь шутовства,
Доведут ли тебя до добра?!
Если лень одолеешь в труде,
Будешь сыт, не канюча везде.
Изучая, познай,
Как взрастить урожай,
В чем торговли глубинный закон.
В рвенье чистом своем,
Добывай все трудом,
Вот тогда есть в веселье резон.
Раз не дружит с казахом казах,
Им не будет удачи в делах.
Угоняют твой скот,
В тяжбах ты – что ни год.
Чем вражду разжигать – помирись.
Плутовство и грабеж,
Суд, насилие, ложь
Ни к чему – не отмыться ни в жизнь.
Если есть в тебе совесть и честь,
Надо эти слова им прочесть.
Если сыт ты, как скот.
И не знаешь забот,
Значит, ты у беспутства в руках.
В склоках вздорных все злей,
Ополчась на друзей,
Ты себя обрекаешь на крах.
Скоро рухнет доносов гора,
Образумиться, друг мой, пора!
Кто сказал вам: «Гуляй!
Табуны угоняй!
Дурью майся! Безделье – твой труд!»
Ловкачи – шустряки,
Подлых дел знатоки,
Разве могут наставить на путь?!
Нрав окрепший за несколько лет,
Став привычкой приносит лишь вред.
Плоть не ведает мук,
Душу точит недуг,
Белый свет мне от боли не мил.
Жжет обида меня,
Хуже день ото дня,
Исхожу я слезами, без сил.
Беззаботность и сытость любя,
Порастратил вконец я себя.
Силы ныне не те,
Не дойти мне к мечте.
Путь к ней долог, а жизнь – коротко.
Отпылал мой расцвет,
И красы былой нет,
Что глупее тоски старика?!
Не вернуться с дороги домой,
Жаль, припасов взял мало с собой.
Нет невеждам конца,
Не унять подлеца.
Процветают, как прежде, они.
Дни, когда был силен,
И людьми вознесен,
В перебранке прошли, не вини.
О несбыточном пекся, простак!
Не восстану из праха никак!
«Краснобай! Грамотей!
Мастер всяких затей!» -
Так хотелось вам зваться всегда.
Чтобы в страхе народ
Трепетал круглый год
Перед вами, иначе – беда!
Неугодных развеете в пыль,
Только верных оцените пыл.
Ладно, сдался народ.
Пусть он в страхе живет.
Ты подумал, что ждет впереди?!
В схватке этой крутой.
Он следит за тобой,
Ты, попробуй, за ним уследи!
Если мужу жена неверна,
Убоится ли слежки она?!
Без друзей, одинок,
Как протянешь свой срок?!
Голова твоя кругом пойдет!
Сверстник, что обогрет,
Знал твой всякий секрет,
Отвернется, набив чуть живот.
Он тебя ненавидит нутром,
Он змея, что пробралась в твой дом.
Весь в пыли и крови,
Он клянется в любви,
Слезно просит прощения он.
Спотыкаясь, бежит.
Как убог его вид.
А ведь был он тобой вознесен!
Так чего же ты, милый, достиг?
Постыдился бы, если велик?!
Тявкнет пес и малыш
С палкой кинется: «Кыш!»
Зло сорвать на собаке он рад.
Крикнуть взрослые: «Стой!
Ишь, нашелся герой!
Как не стыдно! А ну-ка, назад!»
Таки ты, если грешен, сумей
Повинится пред честью своей.
В незнаньях – голос мечты,
Будь свободен и ты
Для мечты, призывающей в путь.
Кто несведущ, тот слеп,
Ему нужен лишь хлеб,
Чтоб наевшись, немедля уснуть.
И не тут, и не там – не у дел,
Мой, однако, несладок удел.
Знанья чтя всей душой,
В мир собравшись большой,
Я всмотрелся в два края Земли.
Отошел от невежд,
Без ушей и без вежд,
Что ни слушать, ни внять не могли.
Нет для воли задачи трудней:
Удержаться меж двух кораблей.
Я к утесу ходил,
Криком там исходил,
Эхо долго катало мой крик.
Изучая тот звук,
Мне казалось, я много постиг.
Но утес, он на то и утес,
Крик мой канув, нигде не пророс.
На коне, без коня, -
Каждый топчет меня,
До стихов ли им в схватке такой?!
Сердцу больше не в мочь,
Мне ничем не помочь,
Выкипаю, с досады, слезой.
Если скорбь опаляет и жжет,
Как не плакать мне ночь напролет?!
Пух перин, как доска,
Отлежал все бока,
Нет покоя и сон не идет.
В вокруг – щепотки,
Пересмешки, смешки.
Не похоже, что в думах народ.
Бытие разменявши на быт,
В нем дешевая хитрость царит.
От отца – вшестером,
Мать любя, вчетвером,
Рождены мы и всеми я чтим.
Но, родней окружен,
Прозреваю, смущен:
«Я покинут народом своим!»
Как могила шамана в глуши,
Одинок я, со мной ни души!
